Детство кончилось когда-то
Вот, иногда говорят, жизнь не задалась. А как определить? Это суждение финального порядка. Когда она закончилась, тогда и ясно станет. А так, пока живу, надеюсь. Одни двери закрываются, но есть еще много других, за которыми, кто знает, какие лежат пути- дороги.
Андреа, героиня книги Аттенберг, жалеет упущенного: «Передо мной лежала дорога, по которой я не пошла. Я плачу из-за потерянной идеи, потерянного замысла… Я оплакиваю свою утраченную индивидуальность, свои возможности». И напрасно. Мы всякий раз закрываем одну дверь и открываем другую. Диалектика. Можно сожалеть о том, что не сбылось, могло пойти по-другому, это нормально. Но и то, что есть, это ведь тоже ты. Другой, хуже, лучше. Другая индивидуальность, другие возможности. Но это, как ни странно, в романе побочная тема. Звучит где-то там, фоном. На переднем плане совсем другое – не хочу взрослеть. За последнее время это уже не первая американская книжка с таким настроем. Вариации темы разные. Вот и здесь, особая. За собственным ощущением невзрослости намеренного или, наоборот, фатального инфантилизма героини большой вопрос, мимо которого ходят многие: «А что значит – быть взрослым?» Когда ты становишься взрослым? Когда в первый раз завязал шнурки на ботинках, втиснулся в старое пальто, нахлобучил шапку? Когда сам себе сделал яичницу? Пригласил кого-то на свидание? Закурил сигарету? Начал жить отдельно? Стал хорошо получать? Пошли дети? Семья, возраст, статус. Где он, этот критерий? Его нет. Ночью, лежа еще ребенком в кровати, ты ждал взрослой жизни как подарка. И вот, тебе сорок лет, и она, вроде бы, идет. Но действительно ли она взрослая? Все эти вопросы маячат, пока читаешь роман Аттенберг, совсем, как нынче заведено, на роман не похожий. Так, разрозненные фрагменты одиночества женщины, которая то вспоминает себя тринадцатилетней, то переносится на десять лет назад, когда ей тридцать, и жизнь вроде бы только начинается: квартира есть, работа есть и даже вид на Эмпайр-стейт билдинг тоже имеется. Жизнь, вроде бы, удалась, а счастья нет. Перед нами весь беспорядок текущих лет Андреа. Нам ведомы ее сомнения, глупость, ошибки, тщетность усилий как-то сбалансировать свое существование, распавшееся на две половинки – автоматизм рабочих дней, недостойный упоминания, и хаос личной жизни, описываемый с излишней дотошностью. Пора взросления уже настала или нет? Не поймешь. Литература все время движется из области абстрактного и воображаемого, от иллюзии к реальности, от выдуманной героики, романтизма и высоких идеалов к реальности, в которой ничего не разобрать, и в которой, по большому счету, ничего не происходит. Литература все ближе к истине и к скуке. Для публики эти понятия синонимичны. Раз так, ей придется привыкать к скучной литературе, к плаванью по мелководью, которое оказывается не менее тяжелым, чем путешествие над воображаемыми глубинами, оседлавши нафантазированный для остроты ощущений девятый вал. Повзрослела или нет героиня – это предмет дискуссий, а вот прозу такого типа, который предлагает Аттенберг, точно инфантильной не назовешь. Как жизнь? Кажется, идет. То есть определить факт движения невозможно. Активность есть, перемен нет. Нет смысла, нет содержания. День сменяется другим. Надо дожидаться смерти. Пить, курить, есть и спать, имитировать деятельность. Формальные признаки взрослости есть (работа, семья, дети). А сути нет. Она потерялась. Выветрилась за столетия. Поэтому, вернувшись к теме задавшейся/не задавшейся жизни, можно сказать: по какой бы дороге ты не шел, все равно никуда не придешь. Все что у тебя есть - это ты. Обретение смысла, порядка – и есть взросление. Но кто сейчас в порядке? Детство явно кончилось, а взрослость так и не наступила.
Аттенберг Д. Время повзрослеть. - Клуб семейного досуга, 2017.