Другая жизнь Джима Хокинса
« - …Можно долго-долго жить в раковине, где родился. Но однажды она делается тесной. - И что дальше? - Ну, дальше, чтобы жить, придется найти раковину покрупней. - А если она слишком тесная, а ты все равно хочешь в ней жить? Бабушка вздыхает. - Божечки, дитя, ну и вопрос. Думаю либо нужно набраться храбрости и найти новый дом, либо жить внутри сломанной раковины».
Этот диалог между бабушкой Маммеей и юной Кристиной - сердцевина всей книги Клайн, которая рассказывает не столько об Эндрю Уайете и Кристине Олсон, сколько о двух перспективах, открывающихся в жизни каждого: перебираться в новую раковину, отправляться в дальние страны, или навсегда остаться здесь, дома. Вечный выбор, о котором столько всего понаписано в литературе. Что если бы Билли Бонс не появился на пороге трактира «Адмирал Бенбоу», и Джим Хокинс не уплыл бы на «Испаньоле» к Острову Сокровищ, а остался бы здесь, на берегу? «Картина мира» Кристины Бейкер Клайн – история другой жизни Джима Хокинса. Да это девочка, да у нее проблемы с ногами. Но она такая же вострая и смышленая, любит море, старые песни и истории о морях, пиратах и сокровищах. Велик соблазн приписать «Картину мира» к книгам, рассказывающим о ветшании традиции. Ну да, перед нами история гибели рода, печальный исход семейства отважных мореплавателей и грозных судей. Вместо людей – привидения, призраки. И болезнь Кристины как метафора гибельности всякой остановки в пути. Ты – человек, и поэтому должен скитаться по миру в поисках приключений и новой земли. Присутствует в книге и мотив неумолимого бега времени. Таинственный загадочный мир детства по мере взросления становится обыденным и скучным, глупым и наивным, плоским. Вместо пещер с сокровищами – покосившийся дом, заросшее поле и заваливающийся забор. Вместо странствий и скитаний – рутинный изнурительный труд. Конец детства. Здравствуй, взрослая жизнь. Времена несутся вскачь, а здесь все то же поле и те же постройки. Некогда огромный мир остается за рамками небольшой привычной картины. Он - лишнее, избыточное, а потому, если говорить точнее, несбыточное. Дальние страны становятся истлевшей со временем легендой. Мир глух. Он живет где-то там по своим законам. Отчего бы и тебе не перестать что-то в нем выслушивать? Мечты умирают. Это горько. Но в этом есть что-то стоическое. Пелена спадает с глаз и ты крепко держишься за то что у тебя будет всегда: старый дом, большое поле, соседи, с которыми бегал когда-то голоштанным к морю. В детстве мечталось о большом. Теперь видишь как безгранично малое. Раньше влекло яркое. Теперь понимаешь, что краски тускнеют и выцветают. Начинаешь ценить блеклость собственной судьбы, смесь горечи несбывшегося и терпкости состоявшегося («временами – прибежище, временами - тюрьма»). И все же есть нечто общее между моряком и фермером. «Жить на ферме означает вечно воевать со стихиями. Приходится выстаивать против неукротимой природы, усмирять хаос». Все не так как мечтал. Но это твоя жизнь. Смешение чувств лишь придает ей объема и подлинности. Сломанная раковина. Кто-то должен жить в ней, кто-то может жить только в ней. Если все поразъедутся, то что останется другим? «Картина мира» поэтому еще роман о другом пути, отличном от воспетого литературой:
В сокрытом строе мирозданья, В безвестности его путей Есть горький подвиг ожиданья, Что подвига борьбы трудней... Без дум, без снов, без слез и смуты, Как бы в плену у стен глухих, Какая боль считать минуты И мерить веком краткий миг... Так, точно на меже осенней, Не шепчет ветер в камыше, И лишь стоят немые тени В изнемогающей душе...
Поэтому «Картина мира» - своего рода эстетическая полемика, манифест малой темы и рассказов о безвестном бытии. Блестящие побрякушки романтического авантюризма и незрелой эпики проигрывают в глубине неброскому месту, откуда все начиналось, земле, к которой все когда-нибудь вернутся, обыденности, сквозь которую проглядывает нечто безвременное и надмирное. «Бухта удобная», отозвался в свое время Билли Бонс об «Адмирале Бенбоу» и окрестностях. Стивенсон как-то не стал распространяться в чем конкретно в чем состояло это удобство помимо безлюдности. Но теперь я знаю, как выглядят окрестности трактира, который покинул юный Джим Хокинс. Они изображены на картине Уайета «Мир Кристины». Теперь я знаю, как сложилась другая жизнь Джима Хокинса. О ней написан роман Кристины Бейкер Клайн «Картина мира».